15.08.2013 в 00:06
Пишет katrin75:Прекрасный рассказ о начальнице ветеринарной клиники и о братьях наших меньших ))
читать дальше
URL записичитать дальше
14.08.2013 в 09:10
Пишет Diary best:Пишет Jean Sugui:
URL записи[Кобра]
Тетя Кобра, наше ветеринарское начальство, оправдывала свое прозвище со всех сторон. Была она женщина жесткого нрава, повышенной нетерпимости к чужим слабостям и суровых взглядов на жизнь. До того, как перейти к кошечкам и прочим хвостатым и пушистым, она тренировалась на людях - семнадцать лет отработала на скоряке. Экстремальная практика выработала в ней железную хватку, способность не теряться в любой ситуации и командирский голос. Плюсом к этому шла привычка называть вещи своими именами.
- Кто опять нассал в таблетки от глистов?! - зычно вопрошала она со склада на всю лечебницу, и у персонала делались стеклянные глаза. Каждый судорожно вспоминал, не он ли посмел сотворить такое непотребство. Просто на всякий случай.
читать дальшеВиновник происшествия - рыжый кот Чарли - прижимал уши и быстро убирался под шкаф. У Чарли были две особенности: он отказывался выходить во двор по туалетным делам и никогда не мяукал. Не мяукал, потому что какие-то сволочи перерезали ему голосовые связки и бросили умирать под двери соседствоваших с лечебницей гаражей. Его подобрали, выходили, но с тех пор он избегал лишний раз контактировать с жестоким внешним миром.
- Чьи тут яйца в кювете маринуются?! - раздавалось из операционной, и санитарка рысью бежала прибирать субпродукты недавней кастрации. Слишком велик был шанс обнаружить потом оные яйца на обеденном столе вместо собственной тарелки.
Чаще всего мужского достоинства лишали Мейсонов разных видов и пород. "Санта-Барбара" породила бум на клички для питомцев. Люди превращали экранных любимцев в домашних, чтобы хоть так приобщиться к богатой заграничной жизни. В первой половине девяностых для многих это был единственный способ почувствовать себя немного "там".
- Зачем опять покрасили Семочку?! - возмущенный вопль резонировал в приемной, и вызывал недоуменные переглядывания среди клиентов. Предмет возмущения меланхолично возлежал на отдельном столе, выставив на всеобщее обозрение толстенькое брюшко нежно-фиолетового цвета.
Псевдосиамец Семочка был еще одним подкидышем, прижившимся в лечебнице. Хозяева решили от него избавиться, но выкинуть на улицу не поднялась рука, денег на усыпляющий укол не было, и его решили "гуманно" уморить голодом. Наивные люди думали, что котик просто заснет, но через какое-то время сердце не вынесло страданий, и его принесли для усыпления. От крайней степени истощения Семочка не мог ни ходить, ни мяукать, но при этом был молод и без патологий. Увидев такое непотребство, тетя Кобра выгнала хозяев матами взашей, и сама лично метнулась за курицей. Семочку отпаивали свежим бульоном, кололи витамины и вытащили буквально с того света. С тех пор он сделался местным божеством, и все его обожали.
Как у любого божества, у него был собственный ритуал поклонения, выражавшийся в том, чтобы подложить в его миску кусочек побольше. К тому же Семочка завел почитателей на рынке, раскинувшем торговые ряды сразу за гаражами. Почитатели приносили ему мясные обрезки, потому что "как же можно невинную животину голодом морить, изверги". Обрезков этих было столько, что хватало на всех хвостатых приживалок, и проблема со "скотским питанием" была решена раз и навсегда. Иногда, в самые голодные дни, когда зарплата основательно плутала на дороге от государства в карман белого халата, обрезками не брезговали и люди. Через три месяца сытой жизни Семочка перемещался по лечебнице исключительно на ручках и получил вторую кличку - Главврач.
Он был совершенно пластилиновый. Его можно было положить в любую позу, и он оставался в ней до тех пор, пока кто-нибудь не сложит из него другую икебану. А еще можно было уставить ему кремовый животик штампами для рецептов, отмыть и снова покрасить. На первой части этого затейливого ритуала Семочка щурил голубой глаз и ухмылялся, на второй - громко мурлыкал.
- Почему шприцы не стерилизованы?!
- Кто под кварцем опять на себе лишай искал?!
- Быстро нашатырь! Там хозяин в обморок ебнулся!
Но все менялось, когда тетя Кобра переходила от общения с персоналом и клиентами к общению с пациентами. Железная бой-баба мгновенно преображалась в заботливую бабушку. Пушистого больного со всей предосторожностью помещали на смотровой стол, и следовал ритуал знакомства. Трубное контрально, наводившее ужас на всю округу, сменялось другим - ласковым и певучим.
- А кто у нас тут такой сладенький? Кто такой пушистенький? А что болит? Как зовут? Мейсон? Сейчас посмотрим, что у Мейсона случилось. Не надо бояться, маленький, больно не будет. Я только посмотрю, да?
Она осматривала пациента, продолжая приговаривать всякие нежности, гладила, чесала за ушком и добивалась полного доверия. За считанные минуты. Некоторых хозяев зрелище животинки, любимой, но все же злобной к чужим, а тут покорно лежащей и дающей себя тискать и ворочать как угодно, ввергало в прострацию.
Лечение и процедуры проходили под ту же умилительную симфонию.
- Всего один укольчик, и совсем не страшно. Зато будешь здоровенький, будешь, как новенький. Вот уже и все, и совсем не больно. А какая у нас шубка, сама бы в такой ходила. Ты моя радость.
Или:
- Обязательно надо сделать перевязку. Потерпи, мой хороший, зато потом болеть не будет. Вот сейчас польем, аккуратненько снимем и новое наложим. Вот уже и все. А вы, девушка, идите прямо и налево. Там ведро, в него и будете блевать.
И никогда такого не было, чтобы тетю Кобру покусали или поцарапали. Кошки мурлыкали. Собаки виляли хвостами. Люди растекались лужицей, как будто это их сейчас чесали и гладили в нужных местах.
Когда вышел указ о запрете держать при ветлечебницах животных, тетя Кобра билась до последнего. Ни один подкидыш не остался на улице, все нашли приемные семьи. Точно так же она билась за персонал, когда урезали и задерживали зарплаты, когда вспыхивали ссоры внутри коллектива, когда некоторые клиенты начинали предъявлять претензии. На маленьких праздниках, как сейчас принято говорить, корпоративках, она занимала почетное место во главе стола. Рядом сидели и люди, и звери, и те, кто работал, и те, кто просто приходил в гости. Поднимая первый тост, она обращалась так:
- Дети мои...
И все сразу ей улыбались.
URL записиТетя Кобра, наше ветеринарское начальство, оправдывала свое прозвище со всех сторон. Была она женщина жесткого нрава, повышенной нетерпимости к чужим слабостям и суровых взглядов на жизнь. До того, как перейти к кошечкам и прочим хвостатым и пушистым, она тренировалась на людях - семнадцать лет отработала на скоряке. Экстремальная практика выработала в ней железную хватку, способность не теряться в любой ситуации и командирский голос. Плюсом к этому шла привычка называть вещи своими именами.
- Кто опять нассал в таблетки от глистов?! - зычно вопрошала она со склада на всю лечебницу, и у персонала делались стеклянные глаза. Каждый судорожно вспоминал, не он ли посмел сотворить такое непотребство. Просто на всякий случай.
читать дальшеВиновник происшествия - рыжый кот Чарли - прижимал уши и быстро убирался под шкаф. У Чарли были две особенности: он отказывался выходить во двор по туалетным делам и никогда не мяукал. Не мяукал, потому что какие-то сволочи перерезали ему голосовые связки и бросили умирать под двери соседствоваших с лечебницей гаражей. Его подобрали, выходили, но с тех пор он избегал лишний раз контактировать с жестоким внешним миром.
- Чьи тут яйца в кювете маринуются?! - раздавалось из операционной, и санитарка рысью бежала прибирать субпродукты недавней кастрации. Слишком велик был шанс обнаружить потом оные яйца на обеденном столе вместо собственной тарелки.
Чаще всего мужского достоинства лишали Мейсонов разных видов и пород. "Санта-Барбара" породила бум на клички для питомцев. Люди превращали экранных любимцев в домашних, чтобы хоть так приобщиться к богатой заграничной жизни. В первой половине девяностых для многих это был единственный способ почувствовать себя немного "там".
- Зачем опять покрасили Семочку?! - возмущенный вопль резонировал в приемной, и вызывал недоуменные переглядывания среди клиентов. Предмет возмущения меланхолично возлежал на отдельном столе, выставив на всеобщее обозрение толстенькое брюшко нежно-фиолетового цвета.
Псевдосиамец Семочка был еще одним подкидышем, прижившимся в лечебнице. Хозяева решили от него избавиться, но выкинуть на улицу не поднялась рука, денег на усыпляющий укол не было, и его решили "гуманно" уморить голодом. Наивные люди думали, что котик просто заснет, но через какое-то время сердце не вынесло страданий, и его принесли для усыпления. От крайней степени истощения Семочка не мог ни ходить, ни мяукать, но при этом был молод и без патологий. Увидев такое непотребство, тетя Кобра выгнала хозяев матами взашей, и сама лично метнулась за курицей. Семочку отпаивали свежим бульоном, кололи витамины и вытащили буквально с того света. С тех пор он сделался местным божеством, и все его обожали.
Как у любого божества, у него был собственный ритуал поклонения, выражавшийся в том, чтобы подложить в его миску кусочек побольше. К тому же Семочка завел почитателей на рынке, раскинувшем торговые ряды сразу за гаражами. Почитатели приносили ему мясные обрезки, потому что "как же можно невинную животину голодом морить, изверги". Обрезков этих было столько, что хватало на всех хвостатых приживалок, и проблема со "скотским питанием" была решена раз и навсегда. Иногда, в самые голодные дни, когда зарплата основательно плутала на дороге от государства в карман белого халата, обрезками не брезговали и люди. Через три месяца сытой жизни Семочка перемещался по лечебнице исключительно на ручках и получил вторую кличку - Главврач.
Он был совершенно пластилиновый. Его можно было положить в любую позу, и он оставался в ней до тех пор, пока кто-нибудь не сложит из него другую икебану. А еще можно было уставить ему кремовый животик штампами для рецептов, отмыть и снова покрасить. На первой части этого затейливого ритуала Семочка щурил голубой глаз и ухмылялся, на второй - громко мурлыкал.
- Почему шприцы не стерилизованы?!
- Кто под кварцем опять на себе лишай искал?!
- Быстро нашатырь! Там хозяин в обморок ебнулся!
Но все менялось, когда тетя Кобра переходила от общения с персоналом и клиентами к общению с пациентами. Железная бой-баба мгновенно преображалась в заботливую бабушку. Пушистого больного со всей предосторожностью помещали на смотровой стол, и следовал ритуал знакомства. Трубное контрально, наводившее ужас на всю округу, сменялось другим - ласковым и певучим.
- А кто у нас тут такой сладенький? Кто такой пушистенький? А что болит? Как зовут? Мейсон? Сейчас посмотрим, что у Мейсона случилось. Не надо бояться, маленький, больно не будет. Я только посмотрю, да?
Она осматривала пациента, продолжая приговаривать всякие нежности, гладила, чесала за ушком и добивалась полного доверия. За считанные минуты. Некоторых хозяев зрелище животинки, любимой, но все же злобной к чужим, а тут покорно лежащей и дающей себя тискать и ворочать как угодно, ввергало в прострацию.
Лечение и процедуры проходили под ту же умилительную симфонию.
- Всего один укольчик, и совсем не страшно. Зато будешь здоровенький, будешь, как новенький. Вот уже и все, и совсем не больно. А какая у нас шубка, сама бы в такой ходила. Ты моя радость.
Или:
- Обязательно надо сделать перевязку. Потерпи, мой хороший, зато потом болеть не будет. Вот сейчас польем, аккуратненько снимем и новое наложим. Вот уже и все. А вы, девушка, идите прямо и налево. Там ведро, в него и будете блевать.
И никогда такого не было, чтобы тетю Кобру покусали или поцарапали. Кошки мурлыкали. Собаки виляли хвостами. Люди растекались лужицей, как будто это их сейчас чесали и гладили в нужных местах.
Когда вышел указ о запрете держать при ветлечебницах животных, тетя Кобра билась до последнего. Ни один подкидыш не остался на улице, все нашли приемные семьи. Точно так же она билась за персонал, когда урезали и задерживали зарплаты, когда вспыхивали ссоры внутри коллектива, когда некоторые клиенты начинали предъявлять претензии. На маленьких праздниках, как сейчас принято говорить, корпоративках, она занимала почетное место во главе стола. Рядом сидели и люди, и звери, и те, кто работал, и те, кто просто приходил в гости. Поднимая первый тост, она обращалась так:
- Дети мои...
И все сразу ей улыбались.
Cвое | Не Бест? Пришли лучше!